Книга – источник знаний, а знания, как известно, могут стать причиной беспокойного сна. Иные видят в книгах фигу и успокаиваются, переходя на менее затратные и удобные для них ресурсы информации. Другие заботливо гладят дорогие корешки и трепетно перелистывают пожелтевшие страницы в поисках забытых истин.

Кто не мечтал найти клад? Дрожащими руками извлечь эту крупицу из прошлого, зачастую стоящую немалые деньги... Но, увы, немногим из нас удалось воплотить мечту в жизнь. И это, несмотря на доступность чудо-техники, металлоискателей. Казалось бы, чего проще – купил, включил, нашел, выкопал. Но не тут-то было.

Неспокойно в американском селе. Молодежь совсем от рук отбилась. Одни пьянки-гулянки на уме. Им бы целину поднимать, так нет, лишь ерша с виски в местном баре хряпнуть, оленя на охоте прихлопнуть да бабу какую на чужом диване натянуть. Вот и все развлечения. И да, городских они дюже недолюбливают.

В 1991 году образ маньяка-убийцы в американском кинематографе видоизменился до неузнаваемости. Место брутального и бессмертного монстра с мачете (ножницами, бензопилой, кухонным ножом, железными лезвиями etc.) занял утонченный серийный душегуб. Не психопат, но психиатр.



Убивающий своих жертв (надоедливых пациентов, буйных сокамерников или тюремных охранников) не по велению голоса извне, а ради достижения определенной цели, будь то интеллектуальный или традиционный голод. Каннибал, поедающий своих собеседников за бутылочкой кьянти, большой ценитель живописи, классической музыки и человек, истинно верующий в могущество психоанализа. Знакомьтесь, доктор Ганнибал Лектер, персонаж знаменитого оскароносного триллера режиссера Джонатана Демме «Молчание ягнят». …Перспективный стажер академии, готовящей будущих сотрудников ФБР, Кларисса Старлинг получает в качестве дипломной работы необычное задание. Ей поручено составить разговор с чрезвычайно опасным маньяком, каннибалом Ганнибалом Лектером, отбывающим свой пожизненный срок в психиатрической клинике строгого режима. ФБР интересует его мнение насчет некоего Буффало Билла, жестокого серийного убийцы, сдирающего со своих жертв – молодых девушек – кожу. Возможно, что Лектер, даже будучи незнаком с подобной девиацией, поможет следствию и нарисует психологический портрет преступника, которому, несмотря на все старания законников, удается ловко ускользать от правосудия.Благодаря стечению обстоятельств между Клариссой и загадочным узником налаживается личная симпатия. Скованная и замкнутая в себе девушка делится с незнакомцем своими тайными страхами и переживаниями в обмен на информацию по интересующему ее делу. Кларисса понимает, что промедление смерти подобно, тем более что намедни Буффало Билл снова подыскал себе игрушку в лице дочери сенатора США. Шумиха и давление властей обязывает стажерку ускорить процесс дознания, но она вынуждена соблюдать условия сделки и правила игры «ты – мне, я – тебе».Лектер рад, что в кои-то веки его знания человеческой природы понадобились его недругам. Используя Клариссу, он вынашивает собственные коварные планы и стремится покинуть тесные застенки как можно быстрее. Узник соглашается поделиться информацией о буйствующем маньяке в обмен на более комфортные условия содержания, но это лишь очередная уловка. Лектер знает, что, как только Билла схватят, его снова заткнут в какой-нибудь Богом забытый пыльный угол и забудут о нем уже навсегда. У бывшего психиатра есть только один шанс выбраться на свободу, и он готов снова убивать ради поставленной цели…Третий раз в истории Оскара фильм-номинант завоевал все пять главных наград киноакадемии, включая приз за лучший фильм года, лучшую мужскую и женскую роль, лучшую режиссуру и сценарий. Из семи номинаций «Молчание ягнят» упустило лишь премии за звук и монтаж, но, полагаю, создатели ленты не сильно расстроились по этому поводу. Повторив рекорд «Полета над гнездом кукушки» (тоже тесно связанного с тематикой психических расстройств), Джонатан Демме и его творение установили новую планку для будущих кинематографистов, а Энтони Хопкинс вдобавок к своему рыцарскому званию двумя годами позже получил из рук королевы Елизаветы титул и приставку «сэр» к своему имени.Можно ли считать успех «Молчания ягнят», снятого по мотивам одноименного бестселлера Томаса Харриса, случайностью? Или всё же экранизация романа закономерно снискала популярность у зрителей и критиков, честно заслужив все почести и похвалы в ее адрес? Скажем так, судьба повелевала умелою рукой.Начнем с того, что Джонатан Демме – крайне неровный кинематографист. Он мог годами пребывать в забвении (чем он, собственно, занимается и сейчас), чтобы затем неожиданно для всех «выстрелить» убойным хитом. Это он в 1986 году снял филигранный романтический триллер «Дикая штучка» с участием Мелани Гриффит и совсем не «тупее тупого» Джеффа Дэниэлса. Это его авторству принадлежит блестящая криминальная комедия «Замужем за мафией», в которой проявился недюжинный пародийный талант известной актрисы Мишель Пфайффер. Кстати, именно Пфайффер планировалась режиссером на роль Клариссы Старлинг, однако Мишель сочла сценарий слишком уж жестоким и кровавым, в результате чего подарила Джоди Фостер признание американской киноакадемии и одну из лучших ролей в карьере.Таким образом, мало кто ожидал, что Демме, ранее не имевший должного опыта в постановках триллеров, сумеет на большом экране раскрыть все достоинства бестселлера Харриса. Последнего до 1991 года экранизировали лишь однажды. В 1986 году, когда Демме выпустил на экраны «Дикую штучку», в прокат вышел фильм «Охотник на людей», в основу которого лег первый роман писателя «Красный дракон» с участием доктора Ганнибала Лектера. Постановщиком картины был малоизвестный кинематографист Майкл Манн (позднее прославившийся «Схваткой», «Соучастником» и биографией Мухаммеда Али), а роль Лектера досталась Брайану Коксу. Тогда творение Манна прошло практически незамеченным, а некий «культовый» статус обрело гораздо позднее, когда собирательная личность Ганнибала-каннибала стала мировым кинематографическим брендом.В 2002 году голливудский кинодеятель Бретт Рэтнер (автор трилогии «Час Пик» с Джеки Чаном) снял повторную экранизацию «Красного дракона», пригласив в свой проект Энтони Хопкинса, Эдварда Нортона и Рэйфа Файнса. Увы, несмотря на блестящий актерский состав, фильм получился выхолощенным голливудским изделием и по праву считается самым слабым звеном киносериала. Ну, разве что, за исключением совсем уж наигранного финала в лице триллера «Ганнибал: Восхождение».Тем не менее, Демме удивил публику. Не меньше, чем поразил зрителей образ Лектера, сыгранного Энтони Хопкинсом, человеком, известным своей миролюбивостью и любовью к произведениям Шекспира. Актер буквально заставил аудиторию полюбить не просто преступника, а настоящего «недочеловека», убийцу, каннибала и коварного махинатора. Его невероятный взгляд, мимика и интонации голоса стали образцом для многочисленных подражаний и пародий. Хотя самому исполнителю, по его словам, не совсем приятно, что киноманы всего мира в первую очередь вспоминают именно этот образ, а не, допустим, его же доктора из «Человека-слона» Линча или безумного лекаря из «Дороги на Уэлвилл» Паркера. Но с этим ничего не поделаешь, тем более что актер сам «венец своего счастья». К роли Лектера он подошел фундаментально, изучив гору фактического материала по теме. И результат в виде Оскара и фанатской любви не заставил себя ждать.Таким образом, благодаря счастливому содействию множества талантливых людей, куда мы включим и прекрасного композитора Говарда Шора, и оператора Така Фудзимото, и актрису Джоди Фостер, из вполне заурядного по меркам Голливуда проекта получился один из самых впечатляющих и атмосферных триллеров десятилетия. Не забудем упомянуть и талантливого Теда Левайна, которому досталась противоречивая и провокационная роль – трансвестита-маньяка Буффало Билла. Заслужило ли «Молчание ягнят» одну из самых престижных кинопремий? Трудно сказать. В тот год особой конкуренции не наблюдалось, а от соперничества с оскароносным вестерном Костнера «Танцы с волками» ленту Демме оградила сама студия, искусственно задержавшая выход фильма в прокат. Как бы там ни было, «Молчание ягнят» стало родоначальником, пускай, не самой успешной, но долголетней франшизы, и является одним из ярчайших представителей жанрового кино.

Cамый знаменитый персонаж русской литературы – это не Евгений Онегин и не Наташа Ростова, а несчастная собачка Муму. Про нее знают даже те, кто совсем книжек не читает. Не менее известен и спаситель зайцев дед Мазай, герой стихотворения Н.А. Некрасова (1821–1878). О причинах этой известности и поговорим.

Что мы делаем, когда собираемся вместе? Пиво пьем. А еще? Песни поем – наверное, такой будет второй по популярности ответ. Петь без музыки неинтересно, поэтому гитара просто необходима. Человеку, который знает много песен и хорошо играет, легко стать душой любой компании. Хотите заявить о себе? Достаточно всего лишь научиться извлекать красивые мелодии из шести струн.

Исследуя происхождение фамилии некрасовского героя, дедушки Мазая, я обнаружил в Википедии статью о его, казалось бы, однофамильце, Филипе Мазае. «Ого!» – cказал я сам себе. Про Макара Мазая, героического сталевара из города Мариуполя, я знал. А вот про Филипа Мазая ничего не слыхал.



Прочтя статью, я понял, что в данном случае речь идет не об однофамильце и не о родственнике. Филип Мазай оказался Филиппо Маццеи (Philippo Mazzei) (1730–1816), который, будучи итальянцем по рождению, стал национальным героем США. Это именно ему, а не Т. Джефферсону, принадлежат слова, с которых начинается Конституция США. По неизвестной причине в русской транскрипции он стал однофамильцем знаменитого спасителя зайцев.То есть причина такого превращения как раз ясна. С неправильной передачей на русском языке иностранных имен собственных приходится сталкиваться довольно часто. Вообще, перевод имен – это всеобщая проблема для лингвистов и переводчиков.В отличие от имени нарицательного, имена собственные с одного языка на другой не переводят, а транскрибируют. Наиболее известное (и очень уместное) исключение из этого правила: переводчик В. Левик переименовал одну из главных героинь «Зимней сказки» В. Шекспира, которую в оригинале зовут Perdita («Потерянная») в Утрату. И правильно сделал – иначе не избежать бы хохота в зале. При правильном «переводе» на русский язык имени собственного оно должно передавать звучание этого имени на языке оригинала. Просто, правда? Но посмотрим, что же мешает этой очевидной простоте.Во-первых, в языке, на который транскрибируют имя, может не оказаться звуков, похожих на звуки языка переводимого. И Мао Цзэдун в русском языке, и Mao Zedong в английском достаточно далеки от китайского произношения имени «великого кормчего», которое к тому же в разных областях Китая произносят по-разному.Еще большая путаница происходит при передаче имени собственного из одного языка в другой через язык-посредник. Тут уж эффекта «испорченного телефона» никак не избежать. Самый яркий случай – внедрение в европейские языки библейских имен. Подавляющее большинство из них – еврейские или арамейские, но в Европу они попали посредством языка греческого, а потом и латыни. Ни там, ни там шипящих звуков нет, а в языках семитских они присутствуют. Греки заменяли шипящие звуки в варварских именах на звук, обозначавшийся буквой «кси» (ξ). Римляне, а после и славянские просветители транскрибировали этот звук в своих языках как «s» и «с» соответственно. Так Моше стал Моисеем (или Мозесом, или Моизом), а Игошуа – Иисусом (Джезусом, Хесусом). Это еще ничего! А вот попробуйте догадаться, как в оригинале звали персидского царя, известного нам под греческим именем Артаксеркс. Тайна, скрытая временем! Но еврейский вариант Ахашверош, думается, ближе к оригиналу, чем греческий.Даже при переходе между европейскими языками имена собственные могут претерпевать удивительные превращения. Разительнейший пример – имя и фамилия известного немецкого поэта Хайнриха Хайне, пришедшие в русский язык через посредство французского и утвердившиеся здесь в виде «Генрих Гейне». Где то море, где та дача? То, что европейские языки используют похожие алфавиты, иной раз только запутывает задачу. В немецком языке буква «Z» обозначает звук «Ц», а в английском – звук «З». В языкознании известен закон распределения слов по частотам, называемый то законом Ципфа, то законом Зипфа, поскольку он был открыт американским лингвистом с немецкой фамилией Джорджем Кингсли Ципфом (George Kingsley Zipf) (1902–1950). Та же история произошла и с итальянским семейством Якуцци (Jacuzzi) в начале 20-го века эмигрировавшим в США. В Америке они стали Джакузи. В 1956 году Кандидо Джакузи (Candido Jacuzzi) (1903–1986) изобрел ванну для гидромассажа. По-видимому, и фамилия Маццеи превратилась в Мазай, заплутав в дебрях англосаксонского и славянского наречий. В том же немецком языке дифтонги «st» и «sp» читаются как «шт» и «шп» соответственно. По этой причине Альберт Айнштайн (Einstein), эмигрировав из Германии в США, стал Альбертом Эйнстейном. А в русском языке прижился странный англо-немецкий гибрид, Эйнштейн. Другой физик, венгр Лео Силард (Szilárd Leó) (1898–1964), благодаря неправильному прочтению своей фамилии переводчиками во многих советских книгах, фигурировал как Сциллард (почему не Сзилард?). Кстати, в венгерском языке есть еще одна особенность, о которой следует знать: фамилия всегда ставится на первое место, а имя – на второе. Переехав в Америку из Германии, Штрауссы и Штиглицы становятся Страуссами и Стиглицами. По этой причине изобретателя джинсов по-русски следовало бы называть, как его называют в Америке: Ливаем Страуссом, но уж никак не Леви Штрауссом, как это делали советские фарцовщики.Вторая трудность при транскрибировании имен может возникнуть из-за того, что имя собственное, которое уже транскрибировали однажды неправильно, прочно обосновалось в новой языковой среде, и повторный, правильный перевод только запутывает ситуацию. Никому не придет в голову «обновлять» библейские имена и названия. Также и Генриху Гейне придется жить в русском языке и в литературе под привычным для русских, хотя и неправильным именем.В русских переводах у друга знаменитого британского сыщика Холмса, доктора (Watson) две фамилии: Ватсон и Уотсон. Вторая транскрипция, более правильная, постепенно вытесняет первую. Хорошо, что Вальтера Скотта и Даниэля Дефо после революции перевели заново. А то бы мы до сих пор восхищались приключениями рыцаря Ивангое (Ivanhoe) и Робинзона Крузое (Robinson Crusoe). По всем правилам английского чтения следовало бы и Робинзону стать Робинсоном, но здесь уже сыграла свою роль читательская традиция. Та же инерция традиции срабатывает при именовании исторических личностей. Королей Франции в России продолжали нарекать древнефранкским именем Людовик, хотя современники уже в XVII веке именовали их по-французски, Луи. Про французского короля, которого российские учебники истории продолжают называть на немецкий манер Генрихом IV (Henri IV) (1553–1610), сами французы сложили песенку:Жил был Анри четвертый, Он славный был король.Ну, и конечно, всякий хоть немного знающий английский язык поймет, что ни Карлов, ни Иоаннов, ни Георгов среди властителей Британии не было. Были Чарльзы, Джоны и Джорджи. Нынешнего наследника, Уильяма, похоже, никто из говорящих по-русски Вильгельмом уже не называет.

Закончилась зима, стих оскаровский ажиотаж, а номинанты и лауреаты престижной премии потихоньку выпадают из прокатной сетки. На этой неделе в российских кинотеатрах покажут лишь «Железную леди» с участием Мерил Стрип, которая благодаря роли Маргарет Тэтчер таки получила свою третью золотую статуэтку.

Захожу намедни к соседу, его дома нету, а жена плачет в три ручья. Спрашиваю: в чем дело? А она мне сквозь слезы: – Миша уехал. – Куда? – В деревню. Говорит: кризис надвигается, еще обрушится нежданно-негаданно, надо готовиться. – Так ты чего ревешь? Правильно говорит. – А если кризис обрушится, а я дома одна, что делать-то? – Ладно, не реви, кризис – не крыша, даже если и обрушится, не сразу придавит.

Все мы не раз слышали о художественной ковке. Ее реклама мелькает в газетах, в Интернете, на придорожных плакатах... Изделиями (перилами, заборами, козырьками...) хвастаются соседи по даче. Но действительно ли это круто? А может, это всего лишь дань моде? Давайте разберемся.



Для начала определимся с понятием «ковка». Ковка – обработка металла давлением в разогретом состоянии, то бишь вытащил железку из горна – и давай ее кувалдой... Что из этого может выйти? В руках мастера может выйти очень дорогая, стильная вещь, с виду, возможно, и неказистая, но для знатока местами просто волшебная. Этот вид ковки далеко не для всех, его оставим в покое, начнем с простого. Чаще всего под красивыми словами «художественная ковка» скрывается слегка художественная, а то и вовсе не художественная согнуто-сварная конструкция. Большинство виденных мною на улицах образцов относятся именно к этой категории. Такие изделия достаточно дешевы, местами практичны, способны вызвать зависть соседей попроще и рвотные позывы соседей пообразованней. Выполняются практически в любой себя не очень уважающей мастерской. Хотя при творческом подходе результат может быть весьма на уровне, даже вообще без ковки. На иллюстрации – декоративный элемент «Корзина с цветами» с минимумом ковки, в основном станочный прокат, местами чеканка. Почему-то все, кто его видел, были в жутком восторге. Правда, и цена на такую вещь соответственная, вполне сопоставима с кованным изделием. Другая категория – сварная конструкция с элементами ковки. Это более дорогая вещь, при ее изготовлении, возможно, задействован ручной труд. Визуально ее можно отличить по всяким сплющенным/завернутым элементам, металлу с переменным сечением, утрированно «побито-замятым» местам. Это наиболее распространенная часть металлоконструкций с гордым названием «ковка». Результат тут может быть совершенно разным: от откровенно убогого до «глаз не оторвать». Все зависит от таланта и заинтересованности мастера. На иллюстрации 2 пример мангала, но с целым «кульком изюма», ставшим возможным именно благодаря кованным элементам.Ну и, наконец, ковка, чистая и без оговорок. Что ее отличает? Невероятная сложность исполнения при довольно скромном вау-эффекте. Мастеру обязательно представлять весь проект целиком, разработать четкую последовательность операций, буквально каждый удар молотка. Переделки, добавления тут проблематичны, зачастую, чтобы добавить крохотный элемент, приходится нагревать добела все изделие, а после править его от случайных деформаций... Оценить такую работу может только знаток, для других она покажется грубой и примитивной. Если вы все же решили украсить свой дом/дачу/участок кованным изделием, не поленитесь, загляните в мастерскую, посмотрите на работы. Узнайте, кто рисует эскизы, посмотрите на образцы. Не «ведитесь» на качественные, красивые рисунки – в металле, зачастую, все выглядит совсем иначе. Постарайтесь уловить идею эскиза, его суть. Порой нарисованный на клочке газеты корявый рисунок может воплотиться шедевром. И наоборот, часто шикарно выполненный эскиз с размерами и перспективой ничего кроме разочарования не приносит. Постарайтесь прочувствовать атмосферу мастерской. Если вам показывают кучу рисунков и просят выбрать, какой нравится, а потом, в процессе работы, пристают с просьбами «глянуть на изделие» – это скорее всего шушера. Мастер, уверенный в своем мастерстве, скорее покажет несколько фото и попросит выбрать наиболее понравившееся, чтобы определиться с направлением работы, а потом попросит его не беспокоить, пока не будет результата. Хотя и полный невежда, пожалуй, поведет себя так же, но тут поможет осмотр мастерской, готовых или почти готовых работ. Запрашиваемая цена тоже важна: чем она выше, тем обычно выше уровень кузни. Ну и, наконец, пара слов о литье. Часто можно увидеть с виду весьма «крутые» вещи. Но, приглядевшись, заметить, что некоторые, самые эффектные, кстати, элементы, похожи тютелька в тютельку. Это скорее всего литье или штамповка. Вид такие вещи придают весьма солидный, спору нет, но не следует забывать что в цене (да и в ценности) такая вещь сильно проигрывает своим кованным аналогам. Но это уже вопрос престижа, понтов и вкуса.