Cамый знаменитый персонаж русской литературы – это не Евгений Онегин и не Наташа Ростова, а несчастная собачка Муму. Про нее знают даже те, кто совсем книжек не читает. Не менее известен и спаситель зайцев дед Мазай, герой стихотворения Н.А. Некрасова (1821–1878). О причинах этой известности и поговорим.

Что мы делаем, когда собираемся вместе? Пиво пьем. А еще? Песни поем – наверное, такой будет второй по популярности ответ. Петь без музыки неинтересно, поэтому гитара просто необходима. Человеку, который знает много песен и хорошо играет, легко стать душой любой компании. Хотите заявить о себе? Достаточно всего лишь научиться извлекать красивые мелодии из шести струн.

Исследуя происхождение фамилии некрасовского героя, дедушки Мазая, я обнаружил в Википедии статью о его, казалось бы, однофамильце, Филипе Мазае. «Ого!» – cказал я сам себе. Про Макара Мазая, героического сталевара из города Мариуполя, я знал. А вот про Филипа Мазая ничего не слыхал.



Прочтя статью, я понял, что в данном случае речь идет не об однофамильце и не о родственнике. Филип Мазай оказался Филиппо Маццеи (Philippo Mazzei) (1730–1816), который, будучи итальянцем по рождению, стал национальным героем США. Это именно ему, а не Т. Джефферсону, принадлежат слова, с которых начинается Конституция США. По неизвестной причине в русской транскрипции он стал однофамильцем знаменитого спасителя зайцев.То есть причина такого превращения как раз ясна. С неправильной передачей на русском языке иностранных имен собственных приходится сталкиваться довольно часто. Вообще, перевод имен – это всеобщая проблема для лингвистов и переводчиков.В отличие от имени нарицательного, имена собственные с одного языка на другой не переводят, а транскрибируют. Наиболее известное (и очень уместное) исключение из этого правила: переводчик В. Левик переименовал одну из главных героинь «Зимней сказки» В. Шекспира, которую в оригинале зовут Perdita («Потерянная») в Утрату. И правильно сделал – иначе не избежать бы хохота в зале. При правильном «переводе» на русский язык имени собственного оно должно передавать звучание этого имени на языке оригинала. Просто, правда? Но посмотрим, что же мешает этой очевидной простоте.Во-первых, в языке, на который транскрибируют имя, может не оказаться звуков, похожих на звуки языка переводимого. И Мао Цзэдун в русском языке, и Mao Zedong в английском достаточно далеки от китайского произношения имени «великого кормчего», которое к тому же в разных областях Китая произносят по-разному.Еще большая путаница происходит при передаче имени собственного из одного языка в другой через язык-посредник. Тут уж эффекта «испорченного телефона» никак не избежать. Самый яркий случай – внедрение в европейские языки библейских имен. Подавляющее большинство из них – еврейские или арамейские, но в Европу они попали посредством языка греческого, а потом и латыни. Ни там, ни там шипящих звуков нет, а в языках семитских они присутствуют. Греки заменяли шипящие звуки в варварских именах на звук, обозначавшийся буквой «кси» (ξ). Римляне, а после и славянские просветители транскрибировали этот звук в своих языках как «s» и «с» соответственно. Так Моше стал Моисеем (или Мозесом, или Моизом), а Игошуа – Иисусом (Джезусом, Хесусом). Это еще ничего! А вот попробуйте догадаться, как в оригинале звали персидского царя, известного нам под греческим именем Артаксеркс. Тайна, скрытая временем! Но еврейский вариант Ахашверош, думается, ближе к оригиналу, чем греческий.Даже при переходе между европейскими языками имена собственные могут претерпевать удивительные превращения. Разительнейший пример – имя и фамилия известного немецкого поэта Хайнриха Хайне, пришедшие в русский язык через посредство французского и утвердившиеся здесь в виде «Генрих Гейне». Где то море, где та дача? То, что европейские языки используют похожие алфавиты, иной раз только запутывает задачу. В немецком языке буква «Z» обозначает звук «Ц», а в английском – звук «З». В языкознании известен закон распределения слов по частотам, называемый то законом Ципфа, то законом Зипфа, поскольку он был открыт американским лингвистом с немецкой фамилией Джорджем Кингсли Ципфом (George Kingsley Zipf) (1902–1950). Та же история произошла и с итальянским семейством Якуцци (Jacuzzi) в начале 20-го века эмигрировавшим в США. В Америке они стали Джакузи. В 1956 году Кандидо Джакузи (Candido Jacuzzi) (1903–1986) изобрел ванну для гидромассажа. По-видимому, и фамилия Маццеи превратилась в Мазай, заплутав в дебрях англосаксонского и славянского наречий. В том же немецком языке дифтонги «st» и «sp» читаются как «шт» и «шп» соответственно. По этой причине Альберт Айнштайн (Einstein), эмигрировав из Германии в США, стал Альбертом Эйнстейном. А в русском языке прижился странный англо-немецкий гибрид, Эйнштейн. Другой физик, венгр Лео Силард (Szilárd Leó) (1898–1964), благодаря неправильному прочтению своей фамилии переводчиками во многих советских книгах, фигурировал как Сциллард (почему не Сзилард?). Кстати, в венгерском языке есть еще одна особенность, о которой следует знать: фамилия всегда ставится на первое место, а имя – на второе. Переехав в Америку из Германии, Штрауссы и Штиглицы становятся Страуссами и Стиглицами. По этой причине изобретателя джинсов по-русски следовало бы называть, как его называют в Америке: Ливаем Страуссом, но уж никак не Леви Штрауссом, как это делали советские фарцовщики.Вторая трудность при транскрибировании имен может возникнуть из-за того, что имя собственное, которое уже транскрибировали однажды неправильно, прочно обосновалось в новой языковой среде, и повторный, правильный перевод только запутывает ситуацию. Никому не придет в голову «обновлять» библейские имена и названия. Также и Генриху Гейне придется жить в русском языке и в литературе под привычным для русских, хотя и неправильным именем.В русских переводах у друга знаменитого британского сыщика Холмса, доктора (Watson) две фамилии: Ватсон и Уотсон. Вторая транскрипция, более правильная, постепенно вытесняет первую. Хорошо, что Вальтера Скотта и Даниэля Дефо после революции перевели заново. А то бы мы до сих пор восхищались приключениями рыцаря Ивангое (Ivanhoe) и Робинзона Крузое (Robinson Crusoe). По всем правилам английского чтения следовало бы и Робинзону стать Робинсоном, но здесь уже сыграла свою роль читательская традиция. Та же инерция традиции срабатывает при именовании исторических личностей. Королей Франции в России продолжали нарекать древнефранкским именем Людовик, хотя современники уже в XVII веке именовали их по-французски, Луи. Про французского короля, которого российские учебники истории продолжают называть на немецкий манер Генрихом IV (Henri IV) (1553–1610), сами французы сложили песенку:Жил был Анри четвертый, Он славный был король.Ну, и конечно, всякий хоть немного знающий английский язык поймет, что ни Карлов, ни Иоаннов, ни Георгов среди властителей Британии не было. Были Чарльзы, Джоны и Джорджи. Нынешнего наследника, Уильяма, похоже, никто из говорящих по-русски Вильгельмом уже не называет.

Закончилась зима, стих оскаровский ажиотаж, а номинанты и лауреаты престижной премии потихоньку выпадают из прокатной сетки. На этой неделе в российских кинотеатрах покажут лишь «Железную леди» с участием Мерил Стрип, которая благодаря роли Маргарет Тэтчер таки получила свою третью золотую статуэтку.

Захожу намедни к соседу, его дома нету, а жена плачет в три ручья. Спрашиваю: в чем дело? А она мне сквозь слезы: – Миша уехал. – Куда? – В деревню. Говорит: кризис надвигается, еще обрушится нежданно-негаданно, надо готовиться. – Так ты чего ревешь? Правильно говорит. – А если кризис обрушится, а я дома одна, что делать-то? – Ладно, не реви, кризис – не крыша, даже если и обрушится, не сразу придавит.

Все мы не раз слышали о художественной ковке. Ее реклама мелькает в газетах, в Интернете, на придорожных плакатах... Изделиями (перилами, заборами, козырьками...) хвастаются соседи по даче. Но действительно ли это круто? А может, это всего лишь дань моде? Давайте разберемся.



Для начала определимся с понятием «ковка». Ковка – обработка металла давлением в разогретом состоянии, то бишь вытащил железку из горна – и давай ее кувалдой... Что из этого может выйти? В руках мастера может выйти очень дорогая, стильная вещь, с виду, возможно, и неказистая, но для знатока местами просто волшебная. Этот вид ковки далеко не для всех, его оставим в покое, начнем с простого. Чаще всего под красивыми словами «художественная ковка» скрывается слегка художественная, а то и вовсе не художественная согнуто-сварная конструкция. Большинство виденных мною на улицах образцов относятся именно к этой категории. Такие изделия достаточно дешевы, местами практичны, способны вызвать зависть соседей попроще и рвотные позывы соседей пообразованней. Выполняются практически в любой себя не очень уважающей мастерской. Хотя при творческом подходе результат может быть весьма на уровне, даже вообще без ковки. На иллюстрации – декоративный элемент «Корзина с цветами» с минимумом ковки, в основном станочный прокат, местами чеканка. Почему-то все, кто его видел, были в жутком восторге. Правда, и цена на такую вещь соответственная, вполне сопоставима с кованным изделием. Другая категория – сварная конструкция с элементами ковки. Это более дорогая вещь, при ее изготовлении, возможно, задействован ручной труд. Визуально ее можно отличить по всяким сплющенным/завернутым элементам, металлу с переменным сечением, утрированно «побито-замятым» местам. Это наиболее распространенная часть металлоконструкций с гордым названием «ковка». Результат тут может быть совершенно разным: от откровенно убогого до «глаз не оторвать». Все зависит от таланта и заинтересованности мастера. На иллюстрации 2 пример мангала, но с целым «кульком изюма», ставшим возможным именно благодаря кованным элементам.Ну и, наконец, ковка, чистая и без оговорок. Что ее отличает? Невероятная сложность исполнения при довольно скромном вау-эффекте. Мастеру обязательно представлять весь проект целиком, разработать четкую последовательность операций, буквально каждый удар молотка. Переделки, добавления тут проблематичны, зачастую, чтобы добавить крохотный элемент, приходится нагревать добела все изделие, а после править его от случайных деформаций... Оценить такую работу может только знаток, для других она покажется грубой и примитивной. Если вы все же решили украсить свой дом/дачу/участок кованным изделием, не поленитесь, загляните в мастерскую, посмотрите на работы. Узнайте, кто рисует эскизы, посмотрите на образцы. Не «ведитесь» на качественные, красивые рисунки – в металле, зачастую, все выглядит совсем иначе. Постарайтесь уловить идею эскиза, его суть. Порой нарисованный на клочке газеты корявый рисунок может воплотиться шедевром. И наоборот, часто шикарно выполненный эскиз с размерами и перспективой ничего кроме разочарования не приносит. Постарайтесь прочувствовать атмосферу мастерской. Если вам показывают кучу рисунков и просят выбрать, какой нравится, а потом, в процессе работы, пристают с просьбами «глянуть на изделие» – это скорее всего шушера. Мастер, уверенный в своем мастерстве, скорее покажет несколько фото и попросит выбрать наиболее понравившееся, чтобы определиться с направлением работы, а потом попросит его не беспокоить, пока не будет результата. Хотя и полный невежда, пожалуй, поведет себя так же, но тут поможет осмотр мастерской, готовых или почти готовых работ. Запрашиваемая цена тоже важна: чем она выше, тем обычно выше уровень кузни. Ну и, наконец, пара слов о литье. Часто можно увидеть с виду весьма «крутые» вещи. Но, приглядевшись, заметить, что некоторые, самые эффектные, кстати, элементы, похожи тютелька в тютельку. Это скорее всего литье или штамповка. Вид такие вещи придают весьма солидный, спору нет, но не следует забывать что в цене (да и в ценности) такая вещь сильно проигрывает своим кованным аналогам. Но это уже вопрос престижа, понтов и вкуса.

На Тобольском Завальном кладбище стоит мраморное надгробие, на котором написана парадоксальная эпитафия: «Пётр Павлович Ершов, автор народной сказки «Конёк-горбунок». Казалось бы, как у «народной» сказки может быть «автор»? Может Пётр Павлович просто записал народный сюжет, как он сам не раз скромно замечал? Или его «Конек» ускакал в народ уже после написания?

В жизни каждого настоящего мужчины должна быть одна сумасбродная ночь, одна развратная женщина без тормозов и одна драка не на жизнь, а на смерть. Это отнюдь не отменяет необходимости выращивания деревьев, сыновей и строительства дома. Скорее, является приятным бонусом к пресловутому стакану воды.

Несмотря на фольклорные заимствования и влияние сказок Пушкина, трудно не увидеть оригинальность и новизну «Конька-горбунка». Стиль Пушкина более ясный и простой, рифмы более точные.



Язык же сказки Ершова сознательно приближен к разговорной речи («И поехал в дальний путь... / Дайте, братцы, отдохнуть!») и предваряется шутливыми зачинами и присказками, вроде:«…Как у наших у ворот Муха песенку поёт: «Что дадите мне за вестку? Бьёт свекровь свою невестку: Посадила на шесток, Привязала за шнурок, Ручки к ножкам притянула, Ножку правую разула: «Не ходи ты по зарям! Не кажися молодцам!» Это присказка велася, Вот и сказка началася...»Кроме того сказка просто насыщена просторечными выражениями. Сегодня это единственное, что затрудняет восприятие довольно складно написанной сказки и требует примечаний. Например: «малахай» (длинная широкая одежда без пояса), «пластью» (пластом, неподвижно), «слов-то не померил» (т.е. не проверил), «Вот бы курево развесть...» (здесь курево «костер, огонек»), «ендова» (посуда для вина), «спальник» (царский слуга), «шабалки» (шабаш, конец), «жом» (пресс для выжимания растительного масла), «плес» (хвост), «Гости! Лавки отпирайте...» (здесь «гости» значит «купцы» – помните, «Садко, богатый гость...»?), «лубки» (картинки, отпечатанные с матрицы на липовой доске, и сопровождаемые подписями – низовой книжный жанр, популярный среди простого люда), «седмица» (неделя), «Доставать тоё Жар-птицу» (т.е. «Доставать ту Жар-птицу») и т.д. Кое-где не обойтись и без более подробных комментариев.Например, кобылица говорит Ивану: «...Но конька не отдавай Ни за пояс, ни за шапку, Ни за черную, слышь, бабку...»Бабки – это кости суставов копытных животных, используемые в одноименной старинной игре. Бабки надо было сбивать битой – специальной, покрашенной в черный цвет, бабкой, в которую для тяжести заливали свинец.А вот братья, оправдывая воровство коней, говорят Ивану: «Дорогой наш брат Иваша, Что переться – дело наше; Но возьми же ты в расчет Некорыстный наш живот...»«Живот» – это устаревшее слово, обозначающее «жизнь» («Не пощадить живота своего»), а также «имущество, добро, достаток». Т.е., «некорыстный наш живот...» – означает «бедную нашу жизнь», «наш малый достаток».Язык сказки Ершова во многом лапидарен и полон грубоватого юмора:«...Тут, отдав царю поклон, Ерш пошел, согнувшись, вон. С царской дворней побранился, За плотвой поволочился И салакушкам шести Нос разбил он на пути».Народный комизм полностью воплощает герой сказки – Иван-дурак. При этом Иван далеко не идеальный персонаж. Один из рецензентов сказки в 1843 году напишет: « Младший – дурак, лентяй, который только и делал, что лежал на печи и ел горох и бобы, стал богат и женился на Царь-Девице. Следственно, глупость, тунеядство, праздность – самый верный путь к человеческому счастью. Русская пословица говорит: не родись ни пригож, ни умён, родись счастлив, – а теперь, после сказки г. Ершова, надобно говорить: не родись пригож и умён, а родись глупцом, празднолюбцем и обжорой. Забавно, что узкие головы, помешанные на своей так называемой нравственности, проповедуя добродетель и заботясь о невинности детей, рекомендуют им сказку Ершова, как приятное и назидательное чтение!»На что Ершов раздраженно заметит: «…одних бранят за нравоучения, называя их копиями с детских прописей, а меня бранят за то, что нельзя вывести сентенции для детей, которым назначают мою сказку. Подумаешь, куда просты Пушкин и Жуковский, видевшие в «Коньке» нечто поболее побасёнки для детей».На самом деле именно естественность образа Ивана (эдакого аналога шута-Петрушки) и вызывала у многих читателей симпатию. Да, он не идеален, да, он с ленцой, да, он разгильдяй, озорник и хитрец. Но при этом он добродушен и незлопамятен, весел и жизнерадостен, лишен алчности (лишь раз польстился на перо Жар-птицы и каковы результаты), когда надо – смел, отчаян и находчив. Он ничего не понимает в чинах и субординации и обращается к царю панибратски:«Чудно дело! Так и быть, Стану, царь, тебе служить. Только, чур, со мной не драться И давать мне высыпаться, А не то я был таков!»Под стать Ивану и его помощник – Конёк-горбунок. Он тоже третий в семье, и тоже «отклонение от нормы». Однако за внешним уродством кроется волшебная сила и рассудительность, которой так порой не хватает Ивану. Сам образ Конька оригинален и близких аналогов до Ершова не имел (кони, помогающие героям, были, как на подбор, красавцами) – внешний вид его представляет некую помесь коня, осла и верблюда.«Ростом только в три вершка, На спине с двумя горбами Да с аршинными ушами…»У многих (в том числе и у меня) описание Конька вызывало понятное недоумение – пересчитав аршины и вершки, выходило, что помощник Ивана был ростом чуть более 13 см и с ушами 70 см. Даже для сказки это было уж чересчур диспропорционально. Но и этому нашлось объяснение.Александр Чудаков «Конек-горбунок»: «Иногда незнание значения слова или реалии, за ним стоящей, приводит к искажению смысла. ...Дело в том, что в старину количество вершков применительно к росту человека или лошади означало сверх: для человека – сколько вершков сверх двух аршин, для коня – сверх одного. Это значит, что герой рассказа Тургенева «Муму», немой богатырь Герасим, бывший двенадцати вершков, имел рост под два метра (71 x 2 + 52,8 = 194,8 см). Рост Конька-горбунка, таким образом, в холке был равен (71 + 4,4 x 2) = 79,8 см. Не кавалерийский, конечно, конь, но всё-таки ростом с небольшого ослика или пони, на которого всё же можно сесть верхом».Вернемся к стилистике сказке и посмотрим, действительно ли она является просто удачной стилизацией под фольклор. Здеь стоит обратить внимание на оценку профессора В. Евсеева, который проницательно назвал «Конька-горбунка» «пародийно-фольклорной» сказкой, где «задает тон романтическая ирония автора». Внимательный читатель легко услышит, как, ведя свое повествование в народном ключе, Ершов со стороны подсмеивается над этой народностью. Особенно явно это видно в описании того, как Иван воспринимает прекрасное со своей крестьянской точки зрения. Вот он оценивает Царь-девицу:«...Эта вовсе не красива: И бледна-то и тонка, Чай, в обхват-то три вершка; А ножонка-то ножонка! Тьфу ты! Словно у цыпленка! Пусть полюбится кому, Я и даром не возьму. …Вот как замуж-то поспеет, Так небось и потолстеет...» Обилие света, излучаемого Жар-птицами, Иван меряет «шапками», а самих птиц описывает так:«Неча молвить, страх красивы! Ножки красные у всех; А хвосты-то – сущий смех! Чай, таких у куриц нету; А уж сколько, парень, свету – Словно батюшкина печь!»При этом Иван, как нормальный деревенский пацан хочет этих птиц «пугнуть». И посреди этой комичной сцены взлет птиц описан уже с точки автора, как прекрасное зрелище:«Ярким пламенем сверкая, Встрепенулася вся стая, Кругом огненным свилась И за тучи понеслась. А Иван наш вслед за ними Рукавицами своими Так и машет и кричит, Словно щелоком облит». Ершов также искусно вплетает в одну сюжетную нить и архаичные народные представления о мироздании. Это и место схождения Неба с Землёю, «где крестьянки лен прядут, / Прялки на небо кладут». И небесный терем Месяца Месяцовича, который естественно венчает «православный русский крест». И «Чудо-юдо Рыба-кит», который в старинных поверьях выступал держателем суши. Пародийность «Конька-горбунка» заметна и в описании подводного царства, где всё так похоже на устройство царской России. «Лещ, услыша сей приказ, Именной писал указ; Сом (советником он звался) Под указом подписался; Черный рак указ сложил И печати приложил...»И, наконец, для сказки характерны емкие и меткие строчки, легко врезающиеся в память читателя:«Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил?» ...Велика беда, не спорю; Но могу помочь я горю. ...Но, сказать тебе по дружбе, Это – службишка, не служба».«И чтоб никакой урод не обманывал народ»«Гей! Позвать ко мне Ивана!» – Царь поспешно закричал И чуть сам не побежал».«Два раза перекрестился, – Бух в котел – и там сварился!»Недаром Ершов скажет об успехе своей сказки: «Мне удалось попасть в народную жилу. Зазвенела родная, и русское сердце отозвалось».Продолжение следует...

Все чаще приходится слышать из уст юных девушек и читать в блогах фразы типа «Я хочу жить как принцесса!», что подразумевает легкую беззаботную жизнь, полную развлечений и удовольствий. Слово «принцесса» стало синонимом слова «изнеженность» во многом благодаря сказкам Андерсена, мотив которых подхватили современные фабрики грез.